Отношения Британии и ЕС натолкнулись на Скалу
ЕС наделил Мадрид правом вето на любое решение по Гибралтару в переговорах между ЕС и Лондоном об условиях развода. Что это значит, объяснять не надо, если знать, что такое Гибралтар для Испании.
Мы делили Гибралтар. Много нас, а он так мал. 6,5 квадратных километров и 33 тысячи человек. «Последняя колония Европы», три века назад отнятая Британией у Испании, у которой теперь, как она думает, появилась возможность отыграться. Евросоюз наделил Мадрид правом вето на любое решение по этой территории в переговорах между ЕС и Лондоном об условиях развода. Что это значит, объяснять не надо, если знать, что такое Гибралтар для Испании.
Стычки из-за юрисдикции этого утеса с перешейком на юге Пиренейского полуострова между двумя коронами возникали регулярно. Причем не только дипломатические. И корабли друг друга гоняли, и постреливали для острастки. Но Брюссель всегда пытался блюсти равноудаленность своим неизменным «девочки, не ссорьтесь». Однако теперь у него нет резона в паритете. Это не значит, что он принимает сторону Мадрида. Но, наделяя его последним словом, ЕС дает понять, что он уже точно не на стороне Лондона. А, стало быть, Скала сужается до размеров камня преткновения. И чтобы снять его с души, Британии придется чем-то пожертвовать.
Не обязательно, собственно, Гибралтаром. Но цена вопроса может оказаться такой, что, будь этот участок суши из чистого золота, он и то вышел бы дешевле. И, конечно, это хорошо продуманный, если ни сказать, иезуитский ход Брюсселя – предоставить Испании право вето в таком чувствительном для нее вопросе. Может, это и не палка в колеса всего переговорного процесса. Но точно шпилька в самое, пожалуй, уязвимое британское место. Несмотря на то, что оно едва ли не самое защищенное в Европе. Здесь находится крупнейшая военно-морская база англичан. Как они ее прозвали, «ключи к Атлантике». И вот эти ключи, получается, надо сдать?
«Не вы нам их давали, не вам их и отбирать» – вызывают в себе боевой дух британские випы. Наиболее горячие из них уже предметно вспоминают Фолкленды. А премьер-министр Тереза Мэй использует едва ли не единственный повод после пола, чтобы сравниться с калибром Маргарет Тэтчер. Та ведь тоже силой оружия испаноязычную страну поставила на место. Но одно дело война с Аргентиной. И совсем другой контекст у боевых действий против члена НАТО. После Второй мировой это вообще первый случай, когда две европейские страны заговорили о прямом противостоянии.
Пока это только риторика. Но уже стадия «слова за слово», после которой, как правило, идут в ход более весомые причиндалы. В смысле, аргументы. Их иногда еще называют «последним доводом королей». Хотя Лондон использует людей попроще. Говорит, что не допустит выхода Гибралтара из-под британского контроля против воли его жителей. В 2002 они, правда, на 99% отклонили предложение о разделе суверенитета между двумя коронами. Но почти тем же количеством они в 2016 проголосовали против Brexit’а. То есть, за ЕС. А стало быть, и за Испанию, как его часть.
Впрочем, человек никогда не был здесь высшей ценностью. Гибралтар — единственное место в Европе, где обитают дикие обезьяны – маготы. Так вот, по местному поверью, он будет британским, пока жив хоть один макак. Может быть, именно британцы и заставили аборигенов в это поверить. Они же сразу сказали: «будем защищать маготов до последнего англичанина». И за три века действительно недалеко ушли от обезьян. Цена эволюции – пять гибралтарских пенсов. На одной стороне – магот, на другой – Елизавета II.
Зато, если спор с Мадридом зайдет в тупик, Лондон всегда может предложить бросить монетку. Куда ни кинь – родное лицо. Другое дело, что ЕС хочет, чтобы Британия бросила на кон деньги совсем иного достоинства.
Свежие комментарии