Еще двадцать лет назад драки «район на район» были почти повседневным делом. В каждом городе знали, где заканчивается «их» территория и начинается «чужая». Молодежь защищала границы, как фронт — с чувством долга и азартом. Эти стычки, в которых подростки отстаивали честь своих кварталов, были последним отголоском архаичных племенных инстинктов, принесенных в города вместе с волной урбанизации.
Корни этого феномена — в советской деревне. Когда миллионы крестьян массово переселялись в города, они привозили с собой привычку делить пространство на «свое» и «чужое». Так в новостройках и рабочих поселках появились районные компании — по сути, новые деревни из бетона и асфальта, где каждый знал своих, а чужаков не жаловали.
В первые послевоенные десятилетия СССР пережил стремительную урбанизацию. Люди, лишенные привычного уклада, ютились в бараках и хрущевках, где не было ни клубов, ни досуга. Молодежь искала, к чему принадлежать, и нашла эту принадлежность во дворе.
«Свой район» стал аналогом родной деревни, а «чужой» — источником угрозы. На смену коллективам и комсомолу пришли дворовые компании, которые защищали честь своих кварталов кулаками.
После амнистии 1953 года, когда из лагерей вышло более миллиона заключенных, новая городская молодежь быстро впитала уголовную романтику. На окраинах возникли группы, в которых звучала лагерная лексика, уважение к силе стало главным законом. Так зародилось то, что позже назовут гопничеством — смесь агрессии, тоски и потребности в иерархии.
В 80-х и 90-х драки «район на район» стали массовыми. Каждая промзона, школа или сквер имели своих «бойцов». Но со временем исчезли сами условия, породившие эту культуру. Повысилась мобильность, вырос уровень образования, а дети «гопников» уже родились в городах и не понимали, зачем ходить «бить соседей».
К середине нулевых все изменилось. Россия оказалась частью глобальной тенденции, которую криминологи называют «великим снижением преступности». За два десятилетия число убийств сократилось в 2,5 раза, разбойных нападений — вчетверо.
Причина крылась не только в экономике, но и в новом уровне социального контроля. Камеры наблюдения, смартфоны и интернет превратили улицу в прозрачное пространство. Если раньше участников массовой драки у метро нельзя было найти, то сегодня технологии распознавания лиц делают наказание почти неизбежным.
Гопники были культурой рабочего класса в эпоху его заката. Они исчезли, как и сами окраины, где еще пахло мазутом и дешевой водкой. Но социальное напряжение, из которого родилась эта культура, никуда не делось. Мир стал чище, камеры — точнее, контроль — жестче.
И все же история показывает: стоит системе дать сбой — и драки «район на район» могут вернуться, только уже в другой форме и под новыми флагами.
источник
Корни этого феномена — в советской деревне. Когда миллионы крестьян массово переселялись в города, они привозили с собой привычку делить пространство на «свое» и «чужое». Так в новостройках и рабочих поселках появились районные компании — по сути, новые деревни из бетона и асфальта, где каждый знал своих, а чужаков не жаловали.
В первые послевоенные десятилетия СССР пережил стремительную урбанизацию. Люди, лишенные привычного уклада, ютились в бараках и хрущевках, где не было ни клубов, ни досуга. Молодежь искала, к чему принадлежать, и нашла эту принадлежность во дворе.
«Свой район» стал аналогом родной деревни, а «чужой» — источником угрозы. На смену коллективам и комсомолу пришли дворовые компании, которые защищали честь своих кварталов кулаками.
После амнистии 1953 года, когда из лагерей вышло более миллиона заключенных, новая городская молодежь быстро впитала уголовную романтику. На окраинах возникли группы, в которых звучала лагерная лексика, уважение к силе стало главным законом. Так зародилось то, что позже назовут гопничеством — смесь агрессии, тоски и потребности в иерархии.
В 80-х и 90-х драки «район на район» стали массовыми. Каждая промзона, школа или сквер имели своих «бойцов». Но со временем исчезли сами условия, породившие эту культуру. Повысилась мобильность, вырос уровень образования, а дети «гопников» уже родились в городах и не понимали, зачем ходить «бить соседей».
К середине нулевых все изменилось. Россия оказалась частью глобальной тенденции, которую криминологи называют «великим снижением преступности». За два десятилетия число убийств сократилось в 2,5 раза, разбойных нападений — вчетверо.
Причина крылась не только в экономике, но и в новом уровне социального контроля. Камеры наблюдения, смартфоны и интернет превратили улицу в прозрачное пространство. Если раньше участников массовой драки у метро нельзя было найти, то сегодня технологии распознавания лиц делают наказание почти неизбежным.
Гопники были культурой рабочего класса в эпоху его заката. Они исчезли, как и сами окраины, где еще пахло мазутом и дешевой водкой. Но социальное напряжение, из которого родилась эта культура, никуда не делось. Мир стал чище, камеры — точнее, контроль — жестче.
И все же история показывает: стоит системе дать сбой — и драки «район на район» могут вернуться, только уже в другой форме и под новыми флагами.
источник
Свежие комментарии