Опыт стратегического осмысления Спецоперации 2022 как эпохального, но не завершённого явления.
Вокруг СВО много отрывочных и зачастую непроверенных данных, но слишком мало попыток стратегически осмыслить происходящее. Между тем, Спецоперация, как бур, вскрыла сразу несколько глубинных пластов нашего бытия, подняла критически важные вопросы разных уровней, от ответов на которые зависит судьба России и мира. Попробуем хотя бы тезисно их обозначить.
Первый пласт на поверхности — военно-оперативный. Уже с мая Спецоперация — после стремительного рывка и последующего отступления (манёвра?) — приняла характер позиционных боёв с минимальным продвижением. Сделана ставка на уничтожение живой силы ВСУ, рядового состава и наёмников, с помощью артиллерии и ВКС — при этом по какой-то причине почти не затрагивая штабов и логистики (транспортных артерий, мостов, подстанций).
С одной стороны, нами утеряна военно-тактическая инициатива, нет стремительного продвижения вперёд, с другой — потери личного состава сведены к минимуму, а наша армия демонстрирует упорство и военное мастерство, небольшими силами выгрызая земли Новороссии и сохраняя большой потенциал для усиления натиска в любой необходимый момент. С одной стороны, наши воины проявляют массовый героизм, с другой — стали очевидны слабости российской армии и ВПК, есть вопросы к мастерству военачальников и стратегов Генштаба, к эффективности спецслужб (прежде всего, ГРУ и СВР). Как ни печально, но, похоже, после блестящих кампаний в Крыму-2014 и Сирии-2015 среди армейского командования имело место «головокружение от успехов». Что пошло не так? какие сделаны ошибки, какие просчёты? как они будут исправлены? кто в этом виноват и какое понесёт наказание? — это всё не для публичных ответов, но без них невозможен качественный перелом военной кампании на Украине.
Тем не менее на данный момент задача СВО (по крайней мере, текущего этапа) — методично ослаблять военную угрозу Запада на Украине, сдерживая армии НАТО от прямого вмешательства — в целом решается.
Но чуть дальше этого этапа начинается смутная неопределённость, в которой масса неизвестных факторов и вопросов, главный из них звучит так: «Что Россия хочет видеть на Украине по завершении Спецоперации?». Здесь можно перечислить десятки вариантов и сценариев, но их нет смысла разбирать без конкретных.
Единственный определённый фактор — и это уже второй пласт, более глубокий — заключается в принципиальной готовности Кремля гнуть свою линию без оглядки на Запад. Более того, решено окончательно порвать с Западом, при необходимости конфликтовать с ним, и тем самым закрыть 30-летний период западоцентризма. Таким образом, военные могут не опасаться предательства верхов при любом ходе Спецоперации (Путин никогда не предаст армию и не поступится национальными интересами), что чрезвычайно важно для тех, кто воюет. Однако в то же время армии не стоит ожидать поддержки уровня 1940-х годов, перехода страны на рельсы народной войны, включения режима всё для фронта и победы. Этого не произойдёт.
По крайней мере, к лету 2022 года стало очевидно, что Спецоперация не вызвала коренного переформатирования внутренней политики России. И скорее всего, уже не вызовет. При том что в народе такой запрос отчётливо сложился вместе с ростом поддержки СВО и осознанием того, что русофобская Украина должна быть уничтожена как экзистенциальная угроза всему русскому. Некоторые изменения произошли и во власти — на самом высоком уровне стало звучать много правильных слов (здесь выделяется Медведев как главный претендент на трон после ВВП), есть и толковые шаги в разных отраслях: к примеру, озаботились авиастроением, микроэлектроникой, беспилотниками, предателями в культуре и учебниками в школах. Но всё это не более чем ситуативные разрозненные действия. Принципиальных системных изменений государство не реализует ни в экономике, ни в культуре, ни во внутренней политике — это факт.
Уже очевидно, что Путин осознанно выбрал режим локальной военной кампании «а-ля» Афганистан 80-х или некоего подобия многолетней Северной войны 18-го века. Видимо, сделано это с тем расчётом, что такой режим боевых действий со слабой включённостью общества позволяет не менять принципиально модель общественно-политического устройства России, которую Путин, видимо, считает наиболее подходящей. Эту модель можно назвать социально ориентированным госкапитализмом или державным капитализмом с человеческим лицом. Особенности этой модели я подробно разбирал в первых своих текстах более 10 лет назад, и тогда её можно было признать удачной для ответа на вызовы 2000-х годов. Главной задачей державного капитализма было восстановление мощи государства с помощью капиталистических инструментов под контролем государства, но при встроенности в глобальную экономику. И следует признать, что благодаря путинской модели 2000-х годов многое было сделано на благо государство и народа, произошло материальное насыщение не только госкорпораций, но рядовых граждан — огромная разница в благоустройстве России по сравнению с 1990-ми видна невооружённым глазом.
Однако сейчас сложились принципиально иные условия, чем в начале 2000-х, прежде всего, из-за разрыва с Западом, который намерен покончить с Россией до того, как она обретёт свою полную силу — и возникают большие сомнения, что модель госкапитализма сможет эффективно и быстро ответить на гораздо более серьёзные вызовы, чем 20 лет назад. Один только пример — в модели госкапитализма 2000-х эффективнее было закупать западные самолёты по лизингу, чем тратить средства на создание отечественного авиастроения, повсюду всё работало по принципу «нефть в обмен на необходимое»; теперь же это стало невозможно сделать — и как теперь тем же самым менеджерам перестроить себя и все процессы, если они воспитаны совсем на иных реалиях? Тем более что официальный курс государства по-прежнему не приемлет создание автаркии и делает ставку на предпринимательскую инициативу частников. Подразумевается, что государство будет ждать, когда условный топ-менеджер «Аэрофлота» превратится в Сикорского? Или что вдруг все вексельберги станут генри фордами? Но разве не лучше использовать гораздо более близкий нам опыт Туполева и Миля?
Отказ от Запада — это хорошо, но что дальше? Как жить в мире без Запада? Недостаточно просто отказаться от Запада, нужно создать реальную альтернативу Западу во всём — от культуры до экономики. И этого не достичь банальной переориентацией закупок товаров из стран Азии, заменой американского на китайское. Как не достичь это правильными словами и призывами — нужна большая системная работа по национализации всех сфер жизнедеятельности. Но для этого нужно осознать нечто самое важное, глубинное.
Здесь мы подходим к третьему, самому глубокому пласту — ценностному, идейному, отвечающему на главный вопрос «в чём смысл и ради чего?». При упоминании ценностей некоторые люди (они называют себя реалистами) часто морщатся и презрительно называют это болтовнёй. Но дело не в «-измах», которые действительно навязли в зубах, а в нравственной основе реальных поступков, в том, какие смыслы на самом деле двигают человеком и народом. Тот же прагматик в своих действиях руководствуется убеждениями, идеями, не замечая это; а цинизм есть ничто иное, как идея беспринципности и эго.
Принципиальный момент нынешнего времени — это выбор между ценниками и ценностями-идеалами, между торгашеством как образом мыслей, когда всё продаётся и покупается, и бескорыстным служением. На первые роли в России должны выйти по-настоящему самоотверженные и идейные люди. Такие люди выковываются сейчас в боевых действиях в Новороссии, где нет места приспособленцам, где ценности значимее ценников, а самопожертвование и справедливость не просто красивые слова, а руководство к действию.
Однако в столицах по-прежнему царствует дух торгашей, заправляют дельцы и любители сладкой жизни. Конечно, за последние годы сами они изменились, это уже не наглые нувориши 1990-х, путинская модель устранила из госуправления самых бессовестных, а остальных заставила мимикрировать под прагматиков и технократов — но за их прагматизмом всё та же корысть. Вот почему чтобы они ни начинали делать, будь то строительство школы, космодрома или создание молодёжного движения, получается бизнес-схема с откатом.
Но если в 2000-е годы такие издержки были приемлемы (пусть себе «пилят», лишь бы выполняли задачи), то в условиях беспощадной схватки с Западом это является критичной слабостью. Смогут ли прагматики, привыкшие сдвигать сроки «вправо» (популярный эвфемизм, который призван скрыть срыв задачи), обеспечить быстрый качественный результат в науке, промышленности, культуре? Сильно сомневаюсь. Но судя по сохранению прежней кадровой политики, президент рассчитывает именно на это. Сможет ли Россия выиграть цивилизационную схватку с Западом, оставаясь в рыночной парадигме дельцов? Пока что Путин продолжает делать ставку на частную предпринимательскую инициативу, то есть поощряя дух торгашества (ибо даже за 20 лет госкапитализма настоящих частников-созидателей появилось пару человек).
Похоже, Владимир Владимирович надеется сформировать такую национальную буржуазию, которая станет служить народу России (превратится, так сказать, из Савла в Павла). Но даже если это и возможно в принципе (а наша история убеждает в обратном), то уж точно, что на это понадобится много лет. Если исходить из того, что Спецоперация будет в локальном режиме длиться долгие годы без прямого вмешательства НАТО, что Запад совсем слаб для прямой схватки, то, возможно, такой расчёт оправдан и действительно получится создать великую Россию на частно-предпринимательской основе.
Но гораздо реалистичнее ставка на государственников-идеалистов, на кадры, которым будет двигать принцип служения. На ответственных постах нужны люди с мировоззрением воина-монаха, человека, для которого созидание важнее комфорта, а честь ценнее почестей. Именно такие люди на протяжении веков создали Русь, именно они принесли Победу в Великой Отечественной — только им по силам ответить на нынешний вызов объединённого Запада, которому нужно убить русским мир, чтоб протянуть ещё хотя бы столетие.
Спецоперация предупредила агрессию против нас, но ничего пока не решила окончательно, а наоборот — во весь рост и в предельно острой форме поставила вопрос перед русскими, какими нам быть? Этот вопрос остаётся открытым и, похоже, станет ключевым для России XXI века.
Владимир Путин прекрасно знает историю и он не раз доказывал, что способен менять свои решения в самый, казалось бы, неожиданный момент. Убеждён, с ним или после него, мы обязательно придём к естественному для нас идеократическому госуправлению и построим государство, где справедливость, соборность и другие христианские идеалы будут реализованы в ежедневной практике.
РМ
Свежие комментарии