Эта криминальная история наделала много шума в Северной столице. Студент-недоучка с юрфака Петербургского университета на почве социальной ненависти жестоко убил вдову одного мелкого питерского чиновника и её сестру-инвалида. Общественное мнение всколыхнулось: «Как? Почему? Такой милый мальчик… Ничто не предвещало…».
А потом вынесло свой приговор – вопиющая бедность, личная неустроенность, «комплекс Наполеона»…
Слишком простое объяснение для сложной проблемы. И где здесь подвох?
Целый роман «Преступление и наказание» в целом о том, как обычный, в меру образованный и даже смышлёный молодой человек мог стать именно таким – не вынужденным, а сознательным, хладнокровным и расчётливым убийцей. А объяснению и толкованию всего в нём написанного посвящены десятки, если не сотни рецензий, монографий, научных трудов. Но всё равно кое-что ускользает от современного читателя.
Например, экономика сделки между Родионом Раскольниковым и старухой-процентщицей. Известно, что окончательное решение главный герой принял уже на месте. После того, как между ним, пришедшим заложить отцовские часы всего лишь за четыре рубля, и будущей жертвой состоялся такой вот разговор:
— Полтора рубля-с и процент вперед, коли хотите-с.
— Полтора рубля! — вскрикнул молодой человек.
— Ваша воля.
— Давайте! — сказал он грубо.
— Вот-с, батюшка: коли по гривне в месяц с рубля, так за полтора рубля причтётся с вас пятнадцать копеек, за месяц вперед-с. Да за два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету вперед двадцать копеек. А всего, стало быть тридцать пять. Приходится же вам теперь всего получить за часы ваши рубль пятнадцать копеек. Вот получите-с.
В чём тут подвох? Во-первых, проценты, под которые герой берет кредит — астрономические. 10% в месяц – это 214% годовых. Тогда как даже 12% в год считались в то время уже ростовщическими и грабительскими.
Но их ещё дополнительно и сильно повышает трюк под названием «проценты вперёд». Если ты берёшь рубль, а возвращаешь через месяц рубль 10 копеек, то это 10%, а если берешь рубль, платишь проценты вперед, то по сути ты берёшь 90 копеек, а возвращаешь рубль, и это уже 11,1% в месяц. В годовых это 237% — на 33 процентных пункта выше.
Во-вторых, нельзя не отметить неприлично низкую залоговую стоимость часов. Раскольников, очевидно, понимает, что залоговая стоимость должна быть ниже рыночной. Если он просит четыре рубля, то часы стоят не меньше шести. Но старуха оценила их в четверть реальной стоимости (о чём, впрочем, героя заранее предупредил его знакомый).
И если перевести ту сделку на современный финансовый язык, получится вот что. В финансах есть понятие LTV — loan to value — отношение суммы кредита к стоимости залога. Очевидно, что у Алёны Ивановны LTV не выше 25%, что делает её бизнес практически безрисковым. На фоне такого низкого LTV процентная ставка в 237% годовых кажется ещё более грабительской.
Притом что её бизнес ещё более рентабельный, чем обычное кредитование под проценты, которое вообще-то регулируется. Банки, реализуя залоги, должны отдать заёмщику разницу между суммой, за которую продан залог, и размером остатка по кредиту. Современные кредитные фонды, когда хотят этого избежать, оформляют сделки кредитования под залог как сделки репо, то есть сделки продажи актива с правом обратного выкупа. Обычно они рады дефолтам — те повышают маржинальность бизнеса.
Процентщица у Достоевского, по сути, открывала сделки типа репо и доходность операций была сильно больше 237%. И даже если верно предположение, что она прибегала к реализации залогов не часто: иначе к тебе перестанут ходить, дополнительный доход всё равно имел место. Оценочно, Алёна Ивановна зарабатывала процентов 300% годовых на своих – безрисковых! – операциях. В цивилизованном мире такому кредитованию не место. Даже у бальзаковского Гобсека, который тоже действует не во вполне цивилизованном мире, таких процентов и в помине нет. А мир российского ростовщичества был в XIX веке вообще нецивилизованным, что остро ощущалось современниками Фёдора Достоевского. Вот его Родион Раскольников решил «восстановить справедливость», как понимал и как умел.
Хотя попутно тут вот какой вопрос напрашивается. Доходность в 300% годовых – это солидно даже по нынешним меркам, а уж полтора столетия назад было вообще запредельно. Как известно из высказывания публициста XIX века Томаса Джозефа Даннинга, которое многие приписывают Карлу Марксу, #капитал «при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». По идее, доходность старухи-процентщицы должна была привлечь в ростовщический #бизнес сотни, если не тысячи новых участников. Что обязательно снизило бы процент и смягчило бы прочие условия сделок просто под влиянием рыночной конкуренции.
Но и общество, и власти всячески старались маргинализовать и стигматизировать рынок частных финансовых услуг, морально осуждая и уголовно преследуя ростовщиков. Хотя если бы это занятие обелили, поставили под надзор и контроль финансового регулятора, сделали цивилизованным, то, глядишь, и #ставки упали бы, и старуха-процентщица осталась бы жива?
Нет ли в этом урока и намёка для современных борцов со спекулянтами?
Свежие комментарии